– Что же, я пошутил, – оправдывался Ерш Ершович. – А червяк действительно был вкусный...

Около Ерша Ершовича собралась всякая рыба: плотва, караси, окуни, малявки – слушают и смеются. Да, ловко пошутил Ерш Ершович над старым приятелем! А еще смешнее, как Воробей Воробеич вступил в драку с ним. Так и налетает, так и налетает, а взять ничего не может.

– Подавись ты моим червяком! – бранился Воробей Воробеич. – Я другого себе выкопаю... А обидно то, что Ерш Ершович обманул меня и надо мной же еще смеется. А я его еще к себе на крышу звал... Хорош приятель, нечего сказать. Вот и трубочист Яша то же скажет... Мы с ним тоже дружно живем и даже вместе закусываем иногда: он ест – я крошки подбираю.

– Постойте, братцы, это самое дело нужно рассудить, – заявил трубочист. – Дайте только мне сначала умыться... Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, пока немного успокойся...

– Мое дело правое, – что же мне беспокоиться! – орал Воробей Воробеич. – А только я покажу Ершу Ершовичу, как со мной шутки шутить...

Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом, вымыл руки и лицо и проговорил:

– Ну, братцы, теперь будем суд судить... Ты, Ерш Ершович, – рыба, а ты, Воробей Воробеич, – птица. Так я говорю?

– Так! так!.. – закричали все: и птицы и рыбы.

– Будем говорить дальше. Рыба должна жить в воде, а птица – в воздухе. Так я говорю? Ну, вот... А червяк, например, живет в земле. Хорошо. Теперь смотрите...

Трубочист развернул свой узелок, положил на камень кусок ржаного хлеба, из которого состоял весь его обед, и проговорил:

– Вот, смотрите: что это такое? Это – хлеб. Я его заработал, и я его съем; съем и водицей запью. Так? Значит, пообедаю и никого не обижу. Рыба и птица тоже хочет пообедать... У вас, значит, своя пища. Зачем же ссориться? Воробей Воробеич откопал червячка, значит, он его заработал, и, значит, червяк – его...

– Позвольте, дяденька... – послышался в толпе птиц тоненький голосок.

Птицы раздвинулись и пустили вперед Бекасика-песочника, который подошел к самому трубочисту на своих тоненьких ножках.

– Дяденька, это неправда.

– Что неправда?

– Да червячка-то ведь я нашел... Вон спросите уток, – они видели. Я его нашел, а Воробей налетел и украл.

Трубочист смутился. Выходило совсем не то.

– Как же это так?.. – бормотал он, собираясь с мыслями. – Эй, Воробей Воробеич, ты это что же, в самом деле, обманываешь?

– Это не я вру, а Бекас врет. Он сговорился вместе с утками...

– Что-то не тово, брат... гм... да! Конечно, червячок – пустяки; а только вот нехорошо красть. А кто украл, тот должен врать... Так я говорю? Да...

– Верно! Верно!.. – хором крикнули опять все. – А ты все-таки рассуди Ерша Ершовича с Воробьем Воробеичем. Кто у них прав?.. Оба шумели, оба дрались и подняли всех на ноги.

– Кто прав? Ах вы, озорники, Ерш Ершович и Воробей Воробеич!.. Право, озорники. Я обоих вас и накажу для примера... Ну, живо миритесь, сейчас же!

– Верно! – крикнули все хором. – Пусть помирятся...

– А Бекасика-песочника, который трудился, добывая червячка, я накормлю крошками, – решил трубочист. – Все и будут довольны...

– Отлично! – опять крикнули все.

Трубочист уже протянул руку за хлебом, а его и нет. Пока трубочист рассуждал, Воробей Воробеич успел его стащить.

– Ах, разбойник! Ах, плут! – возмутились все рыбы и все птицы.

И все бросились в погоню за вором. Краюшка была тяжела, и Воробей Воробеич не мог далеко улететь с ней. Его догнали как раз над рекой. Бросились на вора большие и малые птицы. Произошла настоящая свалка. Все так и рвут, только крошки летят в реку; а потом и краюшка полетела тоже в реку. Тут уж схватились за нее рыбы. Началась настоящая драка между рыбами и птицами. В крошки растерзали всю краюшку, и все крошки съели. Как есть ничего не осталось от краюшки. Когда краюшка была съедена, все опомнились и всем сделалось совестно. Гнались за вором Воробьем да по пути краденую краюшку и съели.

А веселый трубочист Яша сидит на бережку, смотрит и смеется. Уж очень смешно всё вышло... Все убежали от него, остался один только Бекасик-песочник.

– А ты что же не летишь за всеми? – спрашивает трубочист.

– И я полетел бы, да ростом мал, дяденька. Как раз большие птицы заклюют...

– Ну, вот так-то лучше будет, Бекасик. Оба остались мы с тобой без обеда. Видно, мало еще поработали...

Пришла Аленушка на бережок, стала спрашивать веселого трубочиста Яшу, что случилось, и тоже смеялась.

– Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички. А я бы разделила всё – и червячка и краюшку, и никто бы не ссорился. Недавно я разделила четыре яблока... Папа приносит четыре яблока и говорит: «Раздели пополам, – мне и Лизе (сестра писателя. – Ред.)». Я и разделила на три части: одно яблоко дала папе, другое – Лизе, а два взяла себе.

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852 – 1912), русский писатель.

Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и веселого трубочиста Яшу.

Из цикла «Аленушкины сказки», которые вышли отдельным изданием в 1896 г. Любимая книга писателя.

Текст приведен по изданию: Сказки русских писателей – М.: Детская литература, 1980.

Д. Н. Мамин-Сибиряк

Сказка про деда и его бабу

(как бы я рассказал известные сказки своему сыну)

Часть первая

Колобок

Жили-были (именно так начинаются все русские сказки) на краю деревни, название которой никто уже не помнит, потому как давно это все было, возле самого темного леса старик со своей старухой. Жили так себе. Плохо жили, скажем прямо. Детей у них не было. Как они не старались в свое время, но Бог детей им так и не дал. Вот они и коротали свой недолгий век в одиночестве, ожидая смерти один другого.

Весна. Запасы в амбарах давно кончились, и они сидели в своей сырой избушке, мечтая о новых урожаях пшеницы и редьки, дабы вдоволь насытиться и тайком, друг от друга поедали припрятанные кусочки чего-нибудь съедобного. Однажды утром, старуха, проснувшись в великолепном настроении и одержимая хозяйственной деятельностью, решила из остатков пыли в амбаре приготовить что-нибудь похожее на еду.

-Дед, а дед, пойди в закрома, помети по амбарам, поскреби по сусекам, принеси что там будет, я из этого спеку колобка, покушаем, время скоротаем, поживем-порадуемся.

Кряхтя, ворча, дед нехотя слез с печи, взял метлу, совок и побрел лениво в амбар. Худо-бедно наскреб старик совок с горкой муки с пылью и мусором того из чего должен был получиться их будущий обед. Старуха растопила печь, просеяла содержимое совка, добавила воды, замесила тесто, слепила небольшой круглый шарик, назвала все это дело Колобком и поставила в печь. Испекшийся продукт старуха поставила на подоконник доходить на теплом весеннем солнышке, а сама пошла нагуливать аппетит, ковыряясь в огороде…

Тут то и начинается история нашего героя. Теперь он не просто хлебобулочное изделие, а Колобок. Круглый, румяный красавец, немного нагловатый, но в тоже время безнадежно наивный молодой парень, жизнь которого вот-вот только начинается, здесь прямо на подоконнике. Станет ли он ждать своей участи быть съеденным стариками с гнилыми желтыми зубами? Он, искатель приключений и радостей жизни. Конечно же, нет! Не долго думая, он прыгает с окна на зеленую травку и бегом, что есть духу в лес, подальше от своих родителей.

Не сложно описать ощущения Колобка впервые попавшего в темный незнакомый лес. А тут еще навстречу плетется Заяц. Зайцы сами по себе животные в сказках предстают как добрые, беззащитные, иногда трусливые, иногда смекалистые твари, но чаще как положительные герои. Не знаю, дорогой читатель, кому ты симпатизируешь в данном случае Колобку или Зайцу, но наш Заяц оказался животным не столько беззащитным, сколь голодным и не прочь был поживиться такой вот незатейливой булкой, как наш Колобок. Предчувствуя легкую добычу, он с ходу объявляет нашему Колобку: